На наших последних занятиях в Арт-терапевтической группе часто поднимается тема, связанная с обнаружением самого себя и своего места в жизни. Места не в смысле профессионального самоопределения, а в смысле – какое МОЕ место в этом мире, где оно и как его занять, как жить от себя, где место моей самости?
Вариации эта тема имеет разные, и зачастую они видятся, как не
По-разному описываются события, разные трудности видятся, но есть нечто, что объединяет все эти вопросы – это то место, где все они рождаются (не как задачи, а как проблемы[1]), то место, которое и являет собой некий недостаток чего-то. Что это за недостаток – недостаток чего и где? А также – что именно испытывает недостаток? И этот недостаток чего-то, в свою очередь, рождает уже все многообразие описанных проблем тем, что желая своего восполнения, начинает предъявлять массу требований, заключающихся в том, что Мир (в общем смысле) должен быть для меня обязательно каким-то – иметь «такое» качество по отношению ко мне, чтобы этим он восполнял то, чего у меня нет. И это постоянное ожидание того, чтобы Мир был каким-то (это значит, я точно знаю каким именно!): чтобы человек был таким-то, чтобы он вел себя со мной так-то, чтобы ситуации происходили такие-то и таким-то образом,… — это ожидание и есть мое негласное требование к Миру – «Ты должен!». И если он (Мир) не соответствует в чем-то моим ожиданиям…, тогда это причиняет мне боль, ранит меня. Ранение это означает то, что я в то место, где я испытываю недостаток, в свою рану получаю как бы удар от Мира (в жизни это означает, чаще всего, от конкретного человека) – он мне отказал или явил себя не так и не таким, как мне хотелось бы, а ведь должен быть «таким» — я это точно знаю!
И тогда я чувствую как бы покушение на самого себя и разрушение себя – этот жестокий Мир меня убивает («ты бессердечный человек! как можешь ты со мной так поступать?»)! Ведь Мир не дает мне такое необходимое, он ранит меня в самое сердце, выбивает опору из-под ног – ведь я на него полагался, я видел в нем свою опору и надежду. А оказывается ему верить нельзя, он обманул меня, этот жестокий, погрязший Мир. Он вышвырнул меня, я для него лишний, забытый, брошенный на произвол. Я предан. Я один! Как страшно. Как больно. Как невыносимо одиноко.
Описанное выше – это некое крайнее, но нередкое состояние, выражающее собой определенный душевный кризис, потерю тех опор, которые человек имел. Вне этой критической ситуации переживания не такие острые, но в целом повторяют основную позицию, основное отношение к себе и к миру. Вот в этой позиции, этом отношении и находится корень проблемы.
Из этого корня сначала вырастает образ тех опор, которые необходимы для жизни. И именно в том, в чем человек видит свои опоры, каким образом он их создает, на что опирается – здесь и кроется причина последующих болей и неудач. Мне для жизни нужны опоры, мне нужно на чем-то стоять, опираться, и я закрепляю их (свои опоры) в виде некоего своего представления о Мире, о том, каким он должен быть. Я это делаю из своего удобства и из…. Откуда? Из своей невозможности, из своего недостатка – из того, чего у меня нет – вот чего у меня нет, то я и хочу найти в Мире, именно тем я его и обязываю – «ты должен это иметь и дать мне это!».
А что же служит залогом того, что у меня чего-то необходимого для жизни нет, и поэтому я требую от окружающего Мира иметь это? Что является условием того, что я обязываю Мир служить мне и давать мне те опоры, которые я ему вменил в обязанность?
Так мы с вами плавно подходим к пониманию того, что существует некая внутренняя позиция, некое отношение, которое является условием существования для меня некой невозможности, невозможности, из которой и рождаются все последующие требования и ожидания от Мира.
И эта позиция, это отношение заключается в том, что меня для меня НЕТ. Есть все: есть люди, есть Мир, есть ситуации, есть даже мои мысли, мои ощущения, мои переживания, есть мое тело, и мои болезни,… а меня самого нет. А в отсутствие себя у меня нет места, из которого я мог бы совершать свои выборы, у меня нет своего отношения, из которого я мог бы определять важность для себя чего бы то ни было. В отсутствие себя я руководствуюсь всем, чем угодно, но только не собой и своими настоящими нуждами.
Допустим, я переживаю уязвимость в отношениях с людьми: мне трудно им открыться, мне трудно быть естественным, я всегда как будто насторожен и пытаюсь угадать правильное поведение с ними, правильные слова, правильные чувства… Правильные – это значит, такие, какие я «знаю» являются правильными, потому что я знаю, что Мир такой-такой-и-такой. И в этом мире живут «такие» люди, и «такие» люди должны вести себя так-то. И вот я стараюсь угадать, попасть в это правильное, соответствовать ему, потому что иначе… если я не буду соответствовать (тому, что я «знаю» о Мире), тогда я… тогда я плохой, не нужный, неполноценный – не «такой». И тогда я с собой начинаю проводить различные экзекуции, о которых я подробно писал в статье «О стыде» >>>
Я начинаю себя уничтожать, даже не поинтересовавшись тем, кого я там уничтожаю. А мне это не интересно, потому что мне важно сейчас не это, мне важно быть «таким»! Ради чего? Да ради выживания в том определенном и «объективном» Мире, который я себе нафантазировал, среди людей, таких, какими я себе их нафантазировал. Ради выживания в Мире, который я хочу подвести подо мной придуманные параметры и законы, под свои условия и свои ожидания, свои требования и свои убеждения, свои страхи и свои удовольствия – в Мире, который я хочу подвести под свои слабости и свою невозможность, источником которых является отсутствие меня, моей неценности для меня, мой отказ от самого себя.
И получается, что ради выживания я уничтожаю самого себя, отказываюсь от себя… и вот… меня у себя нет. А если меня у себя нет, то у меня нет ни опор, ни своего отношения, ни ответственности за свои выборы, которые я совершаю из своего отношения.
Так что же делать? Как мне обнаружить самого себя, как мне подружиться с собой и перестать себя уничтожать? Как мне обрести свою самость?
А вот это, друзья мои, дело личного поиска и усилий каждого. Ведь мы, каждый вполне конкретными личными действиями отказываемся от себя, выбирая что-то другое. Когда я это совершаю, я ведь совершаю не абстрактное и общее действие, а свое личное, известное только мне – мой выбор. Стало быть, и выход (или вход) в том, чтобы замечать самому как,
когда и зачем я совершаю тот или иной выбор, что при этом происходит во мне, лгу ли я себе, предаю ли я себя… в угоду чему, для какой такой цели и выгоды? Этот путь признания и откровения перед самим собой – путь болезненный, путь почти героический – путь при котором я признаваясь себе в своих страхах и слабостях, не пытаюсь себя тут же от всего этого исправлять, не тираню и не насилую, не ставлю двойку, не обзываю и не убиваю, а просто наблюдаю все это, признаю и … разрешаю ему быть. Разрешаю быть и признаюсь себе в любви, обнимаю себя и заботливо берегу со всем тем, что у меня есть – какое ни есть, а мое.
И вот тогда… ну тогда сами и посмотрите, что будет. Ведь противоположный вариант самоисправления вы уже пробовали, верно? Мы все его пробовали… и настолько успешно пробовали, что плакать хотелось все больше и все чаще, не так ли? Попробуйте по-другому, а вдруг получится тоже что-нибудь другое … ;) .
<hr/>
[1] Проблема от задачи отличается (не в этимологическом, а в субъективном смысле, как это переживается нами, поскольку в переводе с греч. problema – задача) тем, что проблема – это ощущение некоторой невозможности, а задача – это такое осмысление этой невозможности, в котором она получает движение к своему решению. Т.о. проблема есть невозможность, а задача – возможность.
Ляшенко В.В.
психолог
Для того, чтобы оставить комментарий, войдите или зарегистрируйтесь.